воскресенье, 29 апреля 2012 г.
пятница, 13 апреля 2012 г.
соцреализм
сегодня просто день цитат, но варламов очень точный, не могу пройти
Илья Варламов, фотограф: С чего начинается Родина...
Пока отделения полиции представляют из себя такие свинарники, ничего не изменится...
четверг, 12 апреля 2012 г.
умная бакушинская
Редко на кого хочется сослаться, но Бакушинская вызывает уважение: трезвомыслие в сочетании с ясностью изложения подкупают и встречаются уж больно редко. Так редко, что просто диву даешься. Вот оно: http://bakushinskaya.livejournal.com/888776.html
среда, 11 апреля 2012 г.
акклиматизация
Знала, что так будет: обратно, домой акклиматизируюсь всегда жестче, всегда с настоящей болезнью.
Уже в такси, в пробке на Лениградке начало рвать, дальше - озноб. Остаток дня - в забытьи под одеялом.
Чтобы облегчить процесс, разлепив глаза стала читать (точнее - перечитывать) начатого в Америке Гибсона "Распознование образов". Он упоительный, лучший. И, что самое смешное, начинается с самого точного описания джет-лега в мировой литературе, вот:
"Слушая плеск белого шума под названием Лондон, Кейс думает, что Дэмиен прав со своей теорией дальних перелетов. Ее душа еще летит над океаном, торопится среди туч, цепляясь за призрачную пуповину реактивного следа. У душ есть ограничение по скорости, они отстают от самолетов и прибывают с задержкой как потерявшийся багаж"
Если бы я преподавала писательское мастерство, то заставила бы студентов заучивать Гибсона абзацами.
Кстати, отличный перевод, просто суперский. Надо посмотреть кто это - Н. Красников. У меня издание 2006 года, АСТ-Транзиткнига, несчастная такая мягкая, разваливающаяся фиговина.
Хорошие переводы - редкость, а тут - просто фанатство какое-то. И сразу видно, что этот Красников просто создан для Гибсона как "фокстрот и крепдешиновое платье". Как, например, Дм. Веденяпин для Каннингема (у последнего, правда, при всей виртуозности, встречаются досадные контекстные абсдачи, типа перевода гендерного "strait" как "прямой") Но это так, вбок и впрок.
Короче, надо мягко до-выйти из акклиматизации. Никаких разборов вещей: одеяло, зеленый чай, Гибсон, серия csi, масло чабреца в качестве ароматерапии и завтра можно будет разгребать дела.
Уже в такси, в пробке на Лениградке начало рвать, дальше - озноб. Остаток дня - в забытьи под одеялом.
Чтобы облегчить процесс, разлепив глаза стала читать (точнее - перечитывать) начатого в Америке Гибсона "Распознование образов". Он упоительный, лучший. И, что самое смешное, начинается с самого точного описания джет-лега в мировой литературе, вот:
"Слушая плеск белого шума под названием Лондон, Кейс думает, что Дэмиен прав со своей теорией дальних перелетов. Ее душа еще летит над океаном, торопится среди туч, цепляясь за призрачную пуповину реактивного следа. У душ есть ограничение по скорости, они отстают от самолетов и прибывают с задержкой как потерявшийся багаж"
Если бы я преподавала писательское мастерство, то заставила бы студентов заучивать Гибсона абзацами.
Кстати, отличный перевод, просто суперский. Надо посмотреть кто это - Н. Красников. У меня издание 2006 года, АСТ-Транзиткнига, несчастная такая мягкая, разваливающаяся фиговина.
Хорошие переводы - редкость, а тут - просто фанатство какое-то. И сразу видно, что этот Красников просто создан для Гибсона как "фокстрот и крепдешиновое платье". Как, например, Дм. Веденяпин для Каннингема (у последнего, правда, при всей виртуозности, встречаются досадные контекстные абсдачи, типа перевода гендерного "strait" как "прямой") Но это так, вбок и впрок.
Короче, надо мягко до-выйти из акклиматизации. Никаких разборов вещей: одеяло, зеленый чай, Гибсон, серия csi, масло чабреца в качестве ароматерапии и завтра можно будет разгребать дела.
вторник, 10 апреля 2012 г.
статья Роднянского
Ну вот прочла статью Роднянского, которая почему-то вызвала резонанс. Наверное, потому что отсутствие интереса наших зрителей к серьезным темам фиксирует продюсер.
Но что потрясло: он не отвечает на вопрос, ПОЧЕМУ так происходит, хотя, на мой взгляд, вот ей богу - это очевидно.
И вот ответ: наш человек не хочет ни грамма запроблемачивания-аналитики-переживания в кино, потому что по жизни чувствует себя глубокой жертвой, не способной менять мир вокруг себя - ни в большом, ни в малом. Что в таком случает делает человек, который находится в постоянной, плохо осознаваемой травме? Правильно, он забывается. Демотивируется (если предположить, что когда-то она был таки замотивирован), уходит в приватность, в "только не надо меня сейчас трогать". То есть - налицо denial, как говорят за морями (по себе, в том числе, сужу).
В то время как для публики европейской и американской любая драма, любой тематизм является предметом НЕТРАВМАТИЧНОГО осмысления, потому как это часть их гражданского самоосознания. Часть их mental package или - настроек по умолчанию.
По умолчанию все знают, что проблемы можно и нужно обсуждать, и, в конце концов, если организуется достаточный резонанс, вещи меняются. Эти люди живут со встроенным сознанием того, что НА ЖИЗНЬ ВОКРУГ МОЖНО ВЛИЯТЬ. За последний месяц, проведенный в Америке, в этом окончательно убедилась.
Думать и чувствовать - не страшно и не бесполезно. Это контекст такой культурный. Наш же культурный контекст - не видеть реальности ибо она не только страшна (еще полбеды), самое противное, что с ней не справиться. Вековая такая, хорошо всем нам известная парадигма. И, что, конечно, самое противное, она все время подтверждается, особенно ярко - в последние месяцы. (Один сюжет с Гундяевым чего стоит, с повторной посадкой Козлова и т.п.) Тут даже сильные духом могут содрогнуться, а что уж говорить об обывателе - он, вполне вероятно, за новостями и не следит (тоже травматично), но нутром-то чует!
И еще важный момент, параллельный: на стадии борьбы за жизнь люди озадачены насущны проблемами, то есть этой самою борьбою. Они, блин, выживают (также постоянный опыт травмы). И поэтому психической энергии, которую можно тратить на другие переживания - НЕТ. Требуется именно что легкий досуг, нужно ОТВЛЕЧЬСЯ.
К чему это я все: неужели г-ну Роднянскому это не ясно? Потому что, на самом деле, было бы интересно услышать не просто фиксацию печального факта, а то, что он предлагает делать, как работать с такой аудиторией? Каковы перспективы? Или их нет, или что? Или Роднянский - не Дондурей, и мысли у него строятся только в виде утверждений?
Но что потрясло: он не отвечает на вопрос, ПОЧЕМУ так происходит, хотя, на мой взгляд, вот ей богу - это очевидно.
И вот ответ: наш человек не хочет ни грамма запроблемачивания-аналитики-переживания в кино, потому что по жизни чувствует себя глубокой жертвой, не способной менять мир вокруг себя - ни в большом, ни в малом. Что в таком случает делает человек, который находится в постоянной, плохо осознаваемой травме? Правильно, он забывается. Демотивируется (если предположить, что когда-то она был таки замотивирован), уходит в приватность, в "только не надо меня сейчас трогать". То есть - налицо denial, как говорят за морями (по себе, в том числе, сужу).
В то время как для публики европейской и американской любая драма, любой тематизм является предметом НЕТРАВМАТИЧНОГО осмысления, потому как это часть их гражданского самоосознания. Часть их mental package или - настроек по умолчанию.
По умолчанию все знают, что проблемы можно и нужно обсуждать, и, в конце концов, если организуется достаточный резонанс, вещи меняются. Эти люди живут со встроенным сознанием того, что НА ЖИЗНЬ ВОКРУГ МОЖНО ВЛИЯТЬ. За последний месяц, проведенный в Америке, в этом окончательно убедилась.
Думать и чувствовать - не страшно и не бесполезно. Это контекст такой культурный. Наш же культурный контекст - не видеть реальности ибо она не только страшна (еще полбеды), самое противное, что с ней не справиться. Вековая такая, хорошо всем нам известная парадигма. И, что, конечно, самое противное, она все время подтверждается, особенно ярко - в последние месяцы. (Один сюжет с Гундяевым чего стоит, с повторной посадкой Козлова и т.п.) Тут даже сильные духом могут содрогнуться, а что уж говорить об обывателе - он, вполне вероятно, за новостями и не следит (тоже травматично), но нутром-то чует!
И еще важный момент, параллельный: на стадии борьбы за жизнь люди озадачены насущны проблемами, то есть этой самою борьбою. Они, блин, выживают (также постоянный опыт травмы). И поэтому психической энергии, которую можно тратить на другие переживания - НЕТ. Требуется именно что легкий досуг, нужно ОТВЛЕЧЬСЯ.
К чему это я все: неужели г-ну Роднянскому это не ясно? Потому что, на самом деле, было бы интересно услышать не просто фиксацию печального факта, а то, что он предлагает делать, как работать с такой аудиторией? Каковы перспективы? Или их нет, или что? Или Роднянский - не Дондурей, и мысли у него строятся только в виде утверждений?
|
среда, 4 апреля 2012 г.
нью-йорк versus майми
Получается у меня прямо тур по боевым местам Csi. Ну разве что Лас-Вегаса не хватает.
Но и без того впечатлений много.
Вот Майми. Смешно. Если Нью-Йорк (почему, интересно, так неудобно - в прямом смысле слова, физическом - писать название этого города, причем что по-русски, что латиницей?) абсолютно совпал со своим литературно-киношным образом и, сверх того, оказался еще более по-хорошему глянцевым, еще более плотным, насыщенным и ароматным, то Майми - как и подозревала - выглядит пародией на себя.
Сауф бич вечером с его хвалеными арт-декошными фасадами производит впечатление отчаянного тчания: все такое маленькое, несчастненькое и провинциальное (арт-деко-то каким, оказывается, может быть - просто слезы!) и так стремится соответствовать себе - точнее легенде о себе. Кроме намоленности места, которая и притягивает народ, самого места как бы и нет. Оно собрано, совершенно механически из частей-представлений: вот музыка громкая, а вот неоновая подсветка, а вот вбросим горсть гуляющих гомосексуальных пар и парочку ресторанов поэксцентричнее, в одном подают коктейли в бокалах размером с ведро - без преувеличения, фишка такая. Все эти части норовят распасться, оголив унылую правду, правду о том, что это кучка бетонных зданий, таких унылых при беспощадном полуденном свете, таких скукоженных и мелких, с набережной, напоминающей Алупку, Ялту или Сочи - нужное подчеркнуть. Да, это мечта русского туриста, обожающего фасадность, мечта зеваки, но декорация так ясно видна в своей декоративности, столь грубо слеплена и к тому же - шагни два блока в любую сторону и тихая рутинность существования поглотит тебя с головой - что вызывает не возбуждение, но жалость. Убери декор и дохнет мертвечинкой. Шарманку надо все время заводить, надо соответствовать. Грустно от этого.
В остальном Майми, как это здесь нередко бывает, представляет из себя набор привычных элементов крупного американского центра: жилые районы разной степени ухоженности и достатка, связанные загогулинами развязок и перегонами шоссе, промзонами + щедрая горсть небоскребов даунтауна + виды на воду, часто замусоренные портовыми реалиями и пром. объектами. Вдоль берега раскидана архитектура, напоминающая то ли гибсоновские дзайбацу, то ли Южное Бутово.
Самое выдающееся - аллеи баньяновых деревьев (настолько готических, что их невозможно воспринять без отсылки к True Blood), магазин "Books and Books" - последний, неподдавшийся акулам Амазона и Барнс и Нобла здешний независимый книготорговец - и район Coral Gables, достойный отдельного рассказа.
Резюме: Майми исчерпывается викендом.
Но и без того впечатлений много.
Вот Майми. Смешно. Если Нью-Йорк (почему, интересно, так неудобно - в прямом смысле слова, физическом - писать название этого города, причем что по-русски, что латиницей?) абсолютно совпал со своим литературно-киношным образом и, сверх того, оказался еще более по-хорошему глянцевым, еще более плотным, насыщенным и ароматным, то Майми - как и подозревала - выглядит пародией на себя.
Сауф бич вечером с его хвалеными арт-декошными фасадами производит впечатление отчаянного тчания: все такое маленькое, несчастненькое и провинциальное (арт-деко-то каким, оказывается, может быть - просто слезы!) и так стремится соответствовать себе - точнее легенде о себе. Кроме намоленности места, которая и притягивает народ, самого места как бы и нет. Оно собрано, совершенно механически из частей-представлений: вот музыка громкая, а вот неоновая подсветка, а вот вбросим горсть гуляющих гомосексуальных пар и парочку ресторанов поэксцентричнее, в одном подают коктейли в бокалах размером с ведро - без преувеличения, фишка такая. Все эти части норовят распасться, оголив унылую правду, правду о том, что это кучка бетонных зданий, таких унылых при беспощадном полуденном свете, таких скукоженных и мелких, с набережной, напоминающей Алупку, Ялту или Сочи - нужное подчеркнуть. Да, это мечта русского туриста, обожающего фасадность, мечта зеваки, но декорация так ясно видна в своей декоративности, столь грубо слеплена и к тому же - шагни два блока в любую сторону и тихая рутинность существования поглотит тебя с головой - что вызывает не возбуждение, но жалость. Убери декор и дохнет мертвечинкой. Шарманку надо все время заводить, надо соответствовать. Грустно от этого.
В остальном Майми, как это здесь нередко бывает, представляет из себя набор привычных элементов крупного американского центра: жилые районы разной степени ухоженности и достатка, связанные загогулинами развязок и перегонами шоссе, промзонами + щедрая горсть небоскребов даунтауна + виды на воду, часто замусоренные портовыми реалиями и пром. объектами. Вдоль берега раскидана архитектура, напоминающая то ли гибсоновские дзайбацу, то ли Южное Бутово.
Самое выдающееся - аллеи баньяновых деревьев (настолько готических, что их невозможно воспринять без отсылки к True Blood), магазин "Books and Books" - последний, неподдавшийся акулам Амазона и Барнс и Нобла здешний независимый книготорговец - и район Coral Gables, достойный отдельного рассказа.
Резюме: Майми исчерпывается викендом.
еще звери, свет, люди, дома
СВЕТ
Здесь удивительная зелень и удивительный свет. Я искала когда-то такой свет на Лазурном берегу, где ему полагалось бы быть по легенде и - не нашла. А здесь - вот он.
Это белесо-розоватый свет, мягкий, рисующий и нежный. В сочетании с обильной, свежей зеленью, которую он беспрестанно омывает влажными облаками, он дает обещание счастья. Кажется, что купаясь в таком свете дома, и люди, и пеликаны, и автомобили, и велосипедисты - купаясь в нем с утра до ночи все должны быть счастливы, точнее не могут не быть. В этом свете есть тихая лучезарность, такая, какая напоминает нам о присутствии волшебного, даже божественного. Соединив лучезарность с семиметровым фикусом и белкой, добавив немного цветов и ящериц, а также истяжный, томный запах каприфоли, ползующей по каменному бордюру, получаешь счастье. Просто так, большим бонусом.
ДОМА
Не то, чтобы я люблю буржуазность, но наш район под гордым пробританским названием Гайд-Парк все-таки чарует.
Игрушечные дома выстроились вдруг игрушечных улиц вокруг игрушечного центра района под названием Гайд Парк Виллидж. Последний состоит из нескольких тщательно отобранных, в меру дизайнерских с налетом шэбби-шика магазинов ("Антропология" - самый из них для меня соблазнительный) , кафе, ресторанов и спа Аведа (куда направлю стопы вскоре)
Дома - в большинстве своем - отдельностоящие виллы плюс некоторое количество малоквартирных вилл - напоминают мне, как в возрасте примерно пяти лет я увлекалась обустройством кукольных домов в обувных коробках.
Было в этом что-то бесконечно волшебное: коробка раскрашивалась и обживалась. Нередко, требовалась помощь взрослых, так как дизайнерские дерзания были высоки. Так вот здешние дома вызывают у меня чувства сходные с теми коробками, которые были как бы освоением загадки, созданием микро-мира, пусть условного, но ощущаемого как настоящий. В каждом из местных домов - окна и жалюзи как правило не закрываются, так что рассмотреть содержимое в общем-то не представляется трудным, вечерами же их опять-таки игрушено подсвечивают - так вот в каждом мне видится такая вот коробка - маленький, ладный, уютный мир. И, кажется, протяни я руку как гигантская Алиса, то смогу снять любую крышу и начать переставлять мебель, дворовые качели и шарики кустов по своему усмотрению.
Есть в этом и что-то кулинарное - дома кажутся украшениями с торта, результатом фантазии причудливого кондитера, чем-то, что вряд ли станет твоим, потому что просто развалится от твоего неигрушечного присутствия.
Слишком аккуратно, слишком правильно, и вместе с тем ни секунды не раздражающе: здесь не хочется воспротивиться глянцу, поменять масштаб или населить улицы гулящей молодежью. Напротив, гуляя по тихим улицам хочется гулять тише, проскальзывать в сумерках незамеченной тенью, дабы не нарушить милый, практически идеальный покой - где такой еще найдешь?
Сравнивая с ранее виденным: британская деревня, конечно, круче. Со всей своей живописностью, ни в пример выразительнее. Но - по другому.
БЕГУНЫ
Люди бегают и отжимаются, ездят на велосипедах и качают пресс. Массово, в любое время суток. Делать упражнения на любом уличном перекрестке, йогу на набережной, отжимания на бордюре гораздо более естественно, чем просто гулять.
ПЕЛИКАНЫ
Пеликаны похожи на боинги. Они фланируют над заливом, зависая на воздушных потоках, высматривая добычу. Потом взмывают и камнем бросаются в воду.
В воскресенье мы видели аллигаторов - малыша и мать. Чудесные, медлительные и похожие на плитки шоколада, дрейфующие среди водорослей с крупными овальными листьями. Невозмутимые, немигающие, темные
Здесь удивительная зелень и удивительный свет. Я искала когда-то такой свет на Лазурном берегу, где ему полагалось бы быть по легенде и - не нашла. А здесь - вот он.
Это белесо-розоватый свет, мягкий, рисующий и нежный. В сочетании с обильной, свежей зеленью, которую он беспрестанно омывает влажными облаками, он дает обещание счастья. Кажется, что купаясь в таком свете дома, и люди, и пеликаны, и автомобили, и велосипедисты - купаясь в нем с утра до ночи все должны быть счастливы, точнее не могут не быть. В этом свете есть тихая лучезарность, такая, какая напоминает нам о присутствии волшебного, даже божественного. Соединив лучезарность с семиметровым фикусом и белкой, добавив немного цветов и ящериц, а также истяжный, томный запах каприфоли, ползующей по каменному бордюру, получаешь счастье. Просто так, большим бонусом.
ДОМА
Не то, чтобы я люблю буржуазность, но наш район под гордым пробританским названием Гайд-Парк все-таки чарует.
Игрушечные дома выстроились вдруг игрушечных улиц вокруг игрушечного центра района под названием Гайд Парк Виллидж. Последний состоит из нескольких тщательно отобранных, в меру дизайнерских с налетом шэбби-шика магазинов ("Антропология" - самый из них для меня соблазнительный) , кафе, ресторанов и спа Аведа (куда направлю стопы вскоре)
Дома - в большинстве своем - отдельностоящие виллы плюс некоторое количество малоквартирных вилл - напоминают мне, как в возрасте примерно пяти лет я увлекалась обустройством кукольных домов в обувных коробках.
Было в этом что-то бесконечно волшебное: коробка раскрашивалась и обживалась. Нередко, требовалась помощь взрослых, так как дизайнерские дерзания были высоки. Так вот здешние дома вызывают у меня чувства сходные с теми коробками, которые были как бы освоением загадки, созданием микро-мира, пусть условного, но ощущаемого как настоящий. В каждом из местных домов - окна и жалюзи как правило не закрываются, так что рассмотреть содержимое в общем-то не представляется трудным, вечерами же их опять-таки игрушено подсвечивают - так вот в каждом мне видится такая вот коробка - маленький, ладный, уютный мир. И, кажется, протяни я руку как гигантская Алиса, то смогу снять любую крышу и начать переставлять мебель, дворовые качели и шарики кустов по своему усмотрению.
Есть в этом и что-то кулинарное - дома кажутся украшениями с торта, результатом фантазии причудливого кондитера, чем-то, что вряд ли станет твоим, потому что просто развалится от твоего неигрушечного присутствия.
Слишком аккуратно, слишком правильно, и вместе с тем ни секунды не раздражающе: здесь не хочется воспротивиться глянцу, поменять масштаб или населить улицы гулящей молодежью. Напротив, гуляя по тихим улицам хочется гулять тише, проскальзывать в сумерках незамеченной тенью, дабы не нарушить милый, практически идеальный покой - где такой еще найдешь?
Сравнивая с ранее виденным: британская деревня, конечно, круче. Со всей своей живописностью, ни в пример выразительнее. Но - по другому.
БЕГУНЫ
Люди бегают и отжимаются, ездят на велосипедах и качают пресс. Массово, в любое время суток. Делать упражнения на любом уличном перекрестке, йогу на набережной, отжимания на бордюре гораздо более естественно, чем просто гулять.
ПЕЛИКАНЫ
Пеликаны похожи на боинги. Они фланируют над заливом, зависая на воздушных потоках, высматривая добычу. Потом взмывают и камнем бросаются в воду.
В воскресенье мы видели аллигаторов - малыша и мать. Чудесные, медлительные и похожие на плитки шоколада, дрейфующие среди водорослей с крупными овальными листьями. Невозмутимые, немигающие, темные
флоридские белки
Тем временем, продолжается мой роман с белками штата Флорида.
Они здесь везде. Вот разве что в Майми - унылом вертепе разврата их чуть меньше - распугивают их целлюлитные афроамериканки в татуировках.
Вот в Тампе их по десять штук на квадратный метр. Ради проверки можно в любой момент остановиться на улице, обернуться и - р-раз - взгляд упрется в белку. А потом нащупает еще одну.
Но что интересно - они не любят, когда их рассматривают.
Пытаюсь наблюдать, но как только они замечают, что за ними наблюдают, начинают наблюдать за тобой сами: буквально. Замирают и пялятся. Сдаешься, как правило, первым. Замечательные животные - жопастенькие, как груши, и двигаются мелкими рывками - иногда словно гусеницы, иногда подпрыгивая, как мелкие собачки. И ушастые.
Они здесь везде. Вот разве что в Майми - унылом вертепе разврата их чуть меньше - распугивают их целлюлитные афроамериканки в татуировках.
Вот в Тампе их по десять штук на квадратный метр. Ради проверки можно в любой момент остановиться на улице, обернуться и - р-раз - взгляд упрется в белку. А потом нащупает еще одну.
Пытаюсь наблюдать, но как только они замечают, что за ними наблюдают, начинают наблюдать за тобой сами: буквально. Замирают и пялятся. Сдаешься, как правило, первым. Замечательные животные - жопастенькие, как груши, и двигаются мелкими рывками - иногда словно гусеницы, иногда подпрыгивая, как мелкие собачки. И ушастые.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)